Сегодня, 25 декабря 2024 года, ровно год с ареста журналистки Ники Новак. 27 ноября 2024 года суд в Чите приговорил ее к четырем годам лишения свободы за то, что она выполняла свою работу – работу журналиста. Вмененную Новак статью 275.1 УК РФ о "конфиденциальном сотрудничестве с иностранной организацией" правозащитники называют не иначе, как репрессивной, и отмечают, что она изначально написана с грубыми правовыми изъянами. По сути, предъявить обвинение по ней можно кому угодно.
Текст: проект "Окно"
Приговор 32-летней Нике Новак – первый вынесенный журналисту по этой статье. В конце ноября защита журналистки подала апелляцию на решение суда. Ее адвокат, родные и друзья уверены, что она невиновна.
"Сегодня первый день зимы и пятые сутки, как судья…"
24 декабря 2023 года против Ники Новак завели уголовное дело по статье 275.1, обвинив журналистку в "установлении и поддержании отношений сотрудничества на конфиденциальной основе с представителем иностранного государства, международной либо иностранной организации в целях оказания им содействия в деятельности, заведомо направленной против безопасности РФ". 25 декабря 2023 года Новак арестовали.
– 25 декабря в 6 часов утра в нашу дверь начали ломиться, – вспоминает мать Ники. – Я в ночной рубашке подошла, спрашиваю: "Кто?" Оттуда мне матом: "Бл*дь, открывай! Или сейчас тебя в квартире заблокируем!" Открыла дверь. Я была просто в шоке – они ведь прекрасно знали (до этого, в ноябре, уже обыскивали), что в доме живут две женщины, никаких здесь преступников, никаких убийц, насильников, никаких наркотиков и оружия. Залетела куча здоровенных мужиков, меня оттерли. Нику схватили, вытащили прямо из кровати, она спала. Когда ее вывели из комнаты, я увидела у нее на зубах кровь. Стала кричать: "Что вы делаете? Почему?!"
Почти год спустя после задержания – 26 ноября 2024 года – областной суд Забайкалья огласил приговор по уголовному делу против Ники Новак. Ее приговорили к 4 годам заключения. На материалах дела был "гриф секретности", дело рассматривали в закрытом режиме.
– У меня был доступ к части материалов, потому что я обжаловала решение суда не признавать обыск законным: его вели в нашей общей квартире, забрали в том числе и мои вещи, – рассказывает мама Ники. – Я видела постановление о возбуждении уголовного дела, видела в суде документы, касающиеся моего обыска, потому что обжаловала сам факт обыска в суде Черновского района Читы и в суде края. Из материалов было видно, что дочь привлекли именно по 275.1, причем в обвинительном заключении было сказано: именно за то, что она работала с Сибирь.Реалии якобы конфиденциально. Списалась с сотрудником Сибирь.Реалии "конфиденциально" и распространяла в СМИ "информацию деструктивного характера, которая негативно влияет на общественность".
Мать знакома со всеми материалами Ники, опубликованными на сайте Сибирь.Реалии. Ни один из них, по ее мнению, не соответствует формулировке обвинения.
– Ни один материал не подпадает под эту "информацию деструктивного характера, которая негативно влияет на общественность"! Мало того, я как мать, живущая рядом, слышала, как дочери звонили, люди сами обращались к журналистам, пытались привлечь внимание к своим проблемам. Сами просили написать о том, как чиновники им не предоставляют обещанное жилье – сиротам или военным, как село из региона, в котором есть месторождения газа, живет в XXI веке без тепла, поскольку устарели котельные или уголь не завезли (в крае, где, к слову, есть угледобыча). Ника моталась по пожарищам и домам, где люди без жилья остались после "хлопка". Записывала их дословно, а ее сажают за это за решетку?! За правду? – недоумевает мать журналистки и признается, что до сих пор в шоке и не смирилась с приговором дочери. Как и сама Ника.
Ника Новак
"Здравствуй, мамочка, сегодня первый день зимы и пятые сутки после того, как судья М. в очередной раз подтвердила, что гуманность и непредвзятость судов – лишь миф. Ты уже знаешь, что мне назначили четыре года, – пишет Ника в первом письме после приговора. – Ни "ну, вы годик посидите и домой пойдете" от первого следователя, уговаривавшего меня сотрудничать, ни "ну, тут ниже низшего точно" и "да тут же ерунда дело, просто "показательная порка на котятах" в середине следствия. А именно ошеломляющее "Четыре".
Еще больше в своих письмах Ника возмущается приговорам других политзаключенных.
"Вот Катя (Екатерина Завалишина, 6 мая 2024 года приговорена к 13 годам колонии общего режима и к штрафу в размере 300 тысяч руб за госизмену, никаких деталей дела с грифом секретности, включая фабулу обвинения, судья не озвучил) в шоке от моего приговора (в шоке все, кто хорошо знает закон, кто знает азы журналистики, кто видит происходящее в стране, регионе), а я в шоке от того, как осудили Катю. Считаю всех, кто упек ее за решетку, нелюдьми (некоторые из них засветились и в моем деле). Надеюсь, звездочки, данные им за растаптывание невиновных, не встанут у них посреди горла, когда будут по традиции их "обмывать". Все вспоминаю, как Катя с уверенностью ждала 6 лет, обещанные ей следователем, думала об апелляции, если ей дадут 8. И я искренне не понимала, как, зная всю подноготную ее дела, можно радоваться возможности получить 6 лет (35-летнюю Екатерину Завалишину осудили по делу о госизмене, – пишет Ника в одном из писем. – Это же вырванный кусок жизни молодой девушки. Внимание: ей дали 13 лет! И даже когда был вынесен этот приговор, следователь по моему делу продолжал твердить мне, что Катя якобы осуждена на 10 лет. Я была лишена дара речи. Не знаю, как она это выдержала".
В письмах Ника признается, что перестала смотреть новости, когда в нескольких репортажах пророссийских каналов увидела приписанную ей статье "о госизмене".
"Мне тяжело это смотреть, и дело не в повестке, а в отсутствии профессионализма. Тексты обо мне – это отдельное: оказывается, я собственноручно веду телеграм-канал (его ведут друзья Ники, цитируя ее УФСИН-письма к ним), оказывается, я работала в Заб.рабе и в других не имеющих ко мне отношения СМИ (Ника Новак работала в читинских изданиях ChitaMedia, ZabTV и Zab.ru, а также руководила творческим коллективом "Одаренные"), кто-то даже порезал мое стихотворение так, что смысл был переиначен, но некоторые журналисты даже не соизволили открыть УК и обвинили меня в том, в чем даже государство не обвиняет, – пишет Ника. – А как тебе новости об ущемлении прав российских журналистов за рубежом, мол, давление на свободу слова, не то что у нас, в России (тут уж я не выдержала, нервно засмеялась)?"
Суд по своему делу Ника называет в письмах "великолепным".
"Чудесно" было, когда судья задала вопрос свидетелю и сама(!) же на него ответила. А улыбочки, смешки и "глаза в потолок" – просто верх хамства и невоспитанности. А свидетели, которые на суде признали, что меня лично не знают, но "слышали обо мне"?! Я была в полном шоке. Помню, как плакала после ознакомления с материалами дела, читая показания свидетелей – лжи в них хватило. До сих пор не могу понять людей – страх страхом, но тут на кону – судьба человека".
Из писем журналистки, говорят ее друзья, можно понять, что среди свидетелей были и чиновники, которые подтвердили, что проблемы, о которых писала Ника действительно были и есть. Но, согласно их показаниям, журналистка якобы не упомянула важные уточнения о том, что "да, света нет, но жители живут дружно".
"Не понять человеку, у которого есть свет, хорошая зарплата и сносные дороги, того, у кого нет ни света, ни доступа в интернет, зато есть ямы на дорогах и развалины вместо домов и цены в магазинах такие, что глаза на лоб лезут, – цитируют ее письма друзья. –Человек коснулся власти и денег – и уже не понимает нуждающегося. Но из-за суда я хотя бы оторвалась от бытовых будней. Суд сбил все. Но, надеюсь, ты не сильно расстроилась из-за срока. Это такая дистанция, которую нужно пробежать".
"Щеку раздуло, как у нашего кота"
Из московского СИЗО-2, более известного как Лефортово или СИЗО от ФСБ, Нику перевезли в изолятор Читы накануне суда – в октябре 2024 года. О том, что разницу она почувствует, предупредили сразу.
"В читинском централе я узнала, что такое баланда, а шутки лефортовских сокамерниц: "Погоди, еще будешь скучать по лефортовскому меню", – стали реальностью. Меню в читинском СИЗО скудное. Гороховый суп больше походит на воду, в которую закинули пару бобовых, макароны – на клейстер с кусочками теста и волокнами тушенки, – пишет Ника в одном из писем родным. – Цены в магазине СИЗО высокие – за 3 пачки не самого лучшего молока, небольшую упаковку сметаны, пару небольших пакетов творога, 2 литровые бутылки местной минералки, чехол для зубных щеток и сборник сканвордов я отдала около 1,5 тысяч рублей. Не знаю какие цены на воле, но в магазине лефортовского СИЗО цены существенно ниже (хотя и там нас возмущал прайс)".
Через два месяца после переезда в СИЗО-1 Читы Ника заболела, и высокие цены в тюремном магазине стали казаться мелочью. А радость, что туалетная комната, в отличие от лефортовской, скрыта от камер, – преждевременной.
"Поместили в камеру на четырех человек, по размерам – все в норме, порадовала туалетная комната – она скрыта от прицела видеокамеры. Как я писала ранее, в Лефортово видеонаблюдение и дверь с глазком расположены рядом с унитазом. Женские камеры оснащены телевизором, но не во всех камерах (по словам соседок) есть пульт. Также помещения оборудованы холодильниками: два больших и два маленьких – на дверце отсека. Разумеется, в таком холодильнике невозможно разместить передачи на четверых. Да что уж на четверых – тут одну кое-как пристраиваешь, – писала Ника. – Ах да, в камере, где меня содержат, неисправен унитазный бачок, поэтому при смывании – тазик наш первый помощник. Несколько раз обращались за помощью к сотрудникам – но воз и ныне там. Камера не первой свежести, но в СИЗО есть и такие, в которых уже произведен ремонт. В этой комнате когда-то был потоп (прорвало трубу), но сейчас неисправность устранена. О былом происшествии напоминают влажность в воздухе и сырость непросохших полов".
Ника Новак
В декабре Нику поместили в холодную угловую камеру, в Забайкалье ударили морозы до минус 35, просьбы об обогревателе сотрудники изолятора оставили без ответа.
"Пока что хожу в 4 парах носков, ты меня ими снабдила, – пишет Ника матери. – Единственное, мам, посмотри, не выбросила ли я свой старый кардиган – серый с длинными рукавами. Отправь вместе со свитером. А еще мне бы 6 цветных карандашей и простой – буду рисовать".
После этого письма, по словам мамы Ники, она серьезно заболела – по ее просьбе вызвали терапевта, он прописал таблетки. Потом у журналистки началось осложнение и воспалились зубы – на этот раз врач так и не пришел.
– Терапевт еще ходит, получается, а стоматолога или какого-то узкого специалиста не дождешься. У дочери всю щеку раздуло, воспаление пошло, зубы болят. А никто не пришел, даже обезболивающее не дали. И я не могу ей даже отправить лекарство, потому что их передадут, только если врач осмотрит, подтвердит диагноз и выпишет конкретно это лекарство, – говорит мать журналистки. – Сначала шутила, мол, щеку раздуло, как у нашего кота, как будто хранит там печенье на черный день. Сейчас уже не до шуток – раздуло так, что ложку в рот не засунуть.
Пока единственное средство связи для матери – УФСИН-письма. Разрешение на звонки дочери ей так и не дали.
– Формальной причиной называют то, что я прохожу свидетелем по делу. Но надо понимать, что это исключительно повод. Чисто формальный. На деле что мы можем запрещенного обсудить по телефону? С таким же успехом все можно передать через адвоката, – возмущается мать Ники. – Просто еще один способ сделать больно.
По словам родных, раньше Ника писала много и подробно. Рассказывала, как учит новый "язык" ("узнаю всякие забавные тюремные словечки: например, "тормоза" – дверь в камеру, "встрять по чумазому" – выпить черный чай, ну и "малява" – как уже известно, письмо; в Лефортове Катя рассказывала про "кабана" – посылка (передача), она успела по мемуарам экс-политзэков изучить местный сленг. Я запоминаю для понимания, но не использую"), радовалась посылкам, к примеру присланным конфетам и книгам Оруэлла.
– "Скотный двор" и "1984" ей отправили. Пока так и не передали. Они поступают сначала в библиотеку, и заключенный должен направить прошение передать ему книги. Ника написала, но так и не передали. Надеюсь, все же дойдет, – говорит мать. – Очень многие ей пишут и отправляют посылки. Недавно один человек собрал на 15 кило ей конфет и сладостей, которые она так любит. Хорошо, что посылают напрямую в СИЗО (Адрес для писем: 672010 г. Чита ул. Ингодинская, д. 1а, ФКУ СИЗО-1 УФСИН России по Забайкальскому краю. Новак Нике Александровне, 15.07.1992 г. р.). Если делать через меня или друзей, быстрее или надежнее это не произойдет, а мы потратим те несчастные 20 кило передачек, которые в месяц разрешают передать дочери. Сейчас собираю новую передачку, положу ее любимые рафаэлки, может, повезет и передадут. Круглые конфеты вообще-то нельзя.
В одном из последних писем Ника пишет, почему не подводит ежегодные итоги.
"Представляешь, позади – год. Я раньше, на воле, подводила итоги года, и все они такие банальные были: с кучей благодарностей в адрес тех, кто теперь для меня уже не имеет для меня никакого значения. Мама, я теперь знаю точно, что такое предательство, и оно всегда рядом с жалкой трусостью. Но и я знаю, что любой тьме наступает конец, а на пути к нему будет пробиваться свет. И лучи его – в именах тех, кто рядом. И их много, – пишет Ника в письме от 24 декабря. – Жду апелляцию, буду продолжать требовать врача. На улице холодает, в камере тоже. Вода в стакане быстро холодеет. Но будем жить. Береги себя, мам!"
Неправительственная правозащитная организация Freedom House осудила приговор, вынесенный судом в Чите в отношении журналистки Ники Новак, сотрудничавшей с Радио Свободная Европа/Радио Свобода.
Freedom House назвала приговор политически мотивированным и осудила "прискорбную и трусливую" кампанию по подавлению в России независимых журналистов. "Мы требуем немедленного и безоговорочного освобождения Новак из тюрьмы", — говорится в заявлении организации в соцсети X.
Ранее с призывом к немедленному освобождению Новак выступил президент медиакорпорации Радио Свободная Европа/Радио Свобода Стивен Капус.
"Мы осуждаем несправедливый приговор журналистке RFE/RL Нике Новак в России, — говорится в заявлении Капуса. — Эти политически мотивированные обвинения направлены на то, чтобы заставить замолчать отдельных репортеров и оказать на них сдерживающее воздействие. Мы призываем к немедленному освобождению Ники и возвращению ее семье".